Всю прошлую неделю провел на Донбассе. В составе совместной мониторинговой миссии Харьковской правозащитной группы и ПЦ "Мемориал" под эгидой ОБСЕ проехали вдоль всей линии разграничения в Донецкой области с украинской стороны, от Попасной до Мариуполя.
Задачей миссии было наблюдение за соблюдением прав мирного населения в зоне АТО, в основном, в непосредственной зоне фактических боевых действий. Отчет о поездке составляется совместно и это будет большой и подробный документ, описывающий то, что мы видели, с кем разговаривали и т.д. Но я сейчас хотел бы просто кратко поделиться своими впечатлениями.
Сама по себе возможность побывать в населенных пунктах, которые каждое утро фигурируют в сводках об обстрелах и потерях, важный личный опыт. Абстрактные точки на картах, Авдеевка, Марьинка, Красногоровка, превращаются в реальные образы, в живых людей, на которых ложится бремя этой как бы приостановленной войны.
Разрушенные дома, школы, магазины, закрытые предприятия, бедность, ежедневные обстрелы это реальность, которую ощущаешь, увидев, совсем не так, как, читая сводки и репортажи.
Активные боевые действия имели на этой территории два всплеска: летом – в начале осени 2014-го года, во время наступления украинских войск и последующего вторжения российской армии и в январе-феврале 2015 года, во время битвы за Дебальцево. Те города и населенные пункты, которые были освобождены в 2014-м году и теперь находятся в относительном тылу, Славянск, Краматорск, Константиновка, Дружковка, Артемьевск, Мариуполь и другие, сейчас живут, в целом, обычной жизнью, хотя следы боев там, где они были, все равно очень заметны. Но, вот, те населенным пунктам, которые оказались непосредственно на линии разграничения, повезло меньше. С мая там отмечается существенное усиление обстрелов и разрушений. При этом мы осматривали, естественно, только сами населенные пункты, а не боевые позиции и разговаривали только с мирными жителями. Потери среди военнослужащих мы не изучали.
Жизнь в городах, поселках и деревнях на линии разграничения очень тяжелая. Те, у кого были деньги, или кому было, куда уехать, естественно, уехали. Остались только те, кому некуда деваться. В течение последнего полугода люди постепенно начали возвращаться, но все равно в городах и поселках на линии разграничения сейчас живет 50-60% от довоенного населения, а в деревнях и того меньше. Работы почти нигде нет, все значимые предприятия (исключение – огромный коксохимический комбинат в Авдеевке и одна из четырех шахт в Торецке, бывшем Дзержинске) закрыты. Люди живут благодаря пенсиям, детским пособиям и помощи благотворительных организаций: Caritas, People in Need, Врачей без границ, Красного Креста, UNICEF и других структур ООН, Фонда Ахметова, многочисленных волонтерских структур. Они же помогают восстанавливать поврежденное жилье. Проблема в том, что помогают с восстановлением, в основном, относительно легко поврежденного жилья: чинят окна, двери, крыши или дают материалы для ремонта. Гораздо сложнее с восстановлением серьезно разрушенного жилья – вполне понятно, что помощь стараются организовать так, чтобы поскорее помочь большему числу людей. На те средства, которые нужны на восстановление одного сильно разрушенного дома, можно починить несколько поврежденных меньше. Но стекла, например, вставлены далеко не всюду – вставлять их там, где завтра они снова могут быть выбиты взрывной волной, вероятно, не считается приоритетом. Так что огромное число окон жилых домов затянуто пленкой или забито фанерой.
Местные жители, в значительной части, чувствуют себя никому не нужными, брошенными и хотят только, чтобы поскорее кончилась война. На этом фоне особенно ценными кажутся усилия некоторых сотрудников местных органов власти, прилагающих, несмотря на весьма ограниченные ресурсы, огромные усилия для восстановления жизни в своих поселениях и помощи населению. Подача воды, электричества, газа в многоэтажной застройке практически всюду восстановлены, хотя проблемы с качеством воды почти всюду остаются.
Отдельно стоит отметить учителей, администрации школ, сотрудников и руководителей других детских учреждений: многие школы, детские сады, кружки даже те, в здания которых были прямые попадания снарядов и ракет "Градов", восстановлены и работают. Мы разговаривали с несколькими педагогами и их самоотверженность, забота о детях, о качестве образования и внеклассной работы даже и в нынешних драматических условиях вызывают огромное восхищение.
Еще нельзя не упомянуть протестантскую церковь "Добрая весть". Ее помещения попадались нам неоднократно и всюду это были места распределения гуманитарной помощи, бесплатных обедов для нуждающихся и, вообще, особенно, в Красногоровке, локальные центры социальной заботы, если можно так выразиться.
Фактически по всей линии разграничения каждую ночь, а то и днем, идет стрельба из тяжелого вооружения. Многие по ночам прячутся в подвалах, а в многоэтажных домах – в коридорах и санузлах – подальше от окон и внешних стен. Впрочем, в Авдеевке постоянная канонада не прекращалась и днем. На стрелковое оружие местные жители внимания практически уже не обращают, хотя в той же Авдеевке, например, в частной застройке нам жаловались на то, что свистящие в огородах пули не позволяют даже прополоть и полить огороды. Всюду за последние пару месяцев есть раненые, а то и убитые мирные жители: подорвавшиеся на минах и растяжках, пораженные осколками и пулями.
Вообще, конечно, трудно передать словами ощущение от посещения зоны войны. Всюду видны следы довоенной жизни, которая была так легко разрушена и неизвестно когда восстановится: взорванные мосты, разбитые и заброшенные дома, закрытые магазины и кафе, повсеместные следы пуль и снарядов, противотанковые ежи и рвы, блиндажи, окопы и линии обороны в полях и лугах, военная техника и блокпосты на дорогах.
"Граница" прошла по-живому, разрушились старые связи, пути коммуникации. Изменилось административно-территориальное деление, части районов, центры которых находятся на оккупированной территории, были переданы в районы, оставшиеся под контролем Украины. Медицина, торговля, образование были зачастую завязаны на города, контролируемые сейчас ДНР. Дорожная сеть была завязана на Донецк, Горловку, Дебальцево и теперь важными транспортными артериями стали второстепенные и третьестепенные сельские дороги, разбитые, к тому же, передвижениями военной техники. Поездки к родственникам, до которых по прямой 7 километров, теперь требуют, порой, путешествия за сотни километров и многочасового ожидания на пропускных пунктах через линию разграничения.
Несмотря на то, что вполне можно было бы ожидать от военных, как минимум, неприязненного отношения к гражданам России, мы вовсе не сталкивались с ним и преодолели десятки блок-постов без всяких приключений и практически без препятствий. Не попали только практически на самую передовую линию в Ново-Троицком и в Гранитное, где боевые действия были особенно активными. Там, в Гранитном, в ожидании разрешения на проезд поговорили с военными и убедились в том, что даже простой солдат украинской армии не ставит знак равенства между агрессией российского государства и всеми российскими гражданами.
Довольно сумбурный получился рассказ. Если у кого-то будут вопросы, постараюсь ответить.
! Орфография и стилистика автора сохранены
