Деградация и позор – вот нынешнее состояние России. Но это нуждается в некоторых уточнениях. Первое: это деградация по цивилизационной шкале ценностей, по тоталитарной шкале – всё прекрасно. Полномасштабное вторжение в Украину – лишь один из этапов этой деградации. Деградационна так называемая внешняя политика и позорно позиционирование России в мире. Деградационны были движение к первобытному язычеству, к новым лишенцам, к законам, которые сделали власть нынешней элиты бессрочной и безграничной и запретили свободное обсуждение нынешнего положения дел и истории страны. Позорны война власти с молодежью и прессой, умножение числа политзаключенных, измышление шпионов и изменников, инвестиции в западную экономику. Позорны провалы всех национальных проектов и программ, рассчитанных лишь на освоение бюджетных средств.
Второе уточнение. Позор и деградация очевидны и у так называемой оппозиции с ее социальным вуайеризмом и шариковщиной, игнорированием важнейших национальных проблем, отсутствием внимания ко всему, что сказано здесь применительно к власти. Тоталитаризм – это тотальная деградация всех членов тоталитарного сообщества, пресекающих – каждый по-своему – все попытки развития, роста, осознания происходящего. Всеобщая клишированность языка и мышления, враждебность свободе мысли и слова всего тоталитарного сообщества, а не только власти.
Начальство любит истериков и склочников – они самые лояльные работники. Власть и социум любят крупных и мелких обличителей, вроде Навального. Они, как и истерики в своих корпорациях, никогда не покусятся на основы, но будут смертельно биться из-за колдобины в своем дворе и называть это демократической оппозицией и гражданским противостоянием. А вот люди спокойные и сдержанные внушают власти тревогу. И крайне раздражают сослуживцев и сограждан: мы тут из-за каждого пустяка бьемся, а он называет это борьбой за совершенствование системы нашего угнетения и эксплуатации.
Растождествление с тоталитаризмом не требует лишних слов – для начала надо вывести себя из пространства массовой культуры, не теряя ее понимания. На мой взгляд, подобное дистанцирование начинается с осознания того, что массовая культура несовместима с трагедией и трагическим сознанием, трагическим мировосприятием. Парадокс в том, что трагизм исключает суицидальность, и только трагическое сознание побуждает к действию. Но хозяева дискурса – не власть вовсе, а интеллектуальная и медиа элита – не допустят невеселой простоты, которая делает трагедию трагедией. В очередной раз все тонет в фарисействе.
Многие страстные интеллигенты полагают, что преодоление тоталитаризма – это найти и наказать палачей, пусть даже посмертно. И потому, когда кто-то заводит речь об ответственности жертвы, то его называют адвокатом дьявола. Бесполезно объяснять, что возмездия не будет, как не было его даже во время немецкой денацификации. И не в возмездии дело, а в том, чтобы всем задуматься над тем, чтобы такое не повторилось. А значит, речь должна идти о самообмане, ложных надеждах, нежелании видеть опасность в привычной и мирной повседневности. Все это и есть ответственность жертвы. Нарциссизм русской интеллигенции порождает нарциссическую виктимность, упоение своей жертвенностью, становится суицидальным. При этом на спасительное отчаяние мыслящий тростник неспособен.
Но тоталитаризм, повторю, – не что-то вовне лежащее, а нечто во мне живущее. И потому ответственность жертвы должна быть центральной темой рассуждений о тоталитарном прошлом, настоящем и будущем.
Растождествление с тоталитаризмом начинается не с поношения власти, а с рефлексии, нацеленной на формирование самостоятельной личности, чуждой господствующим – и вроде бы вовсе не тоталитарным – клише. Любой производящий интеллектуальную продукцию в России связан многими обязательствами, независимо от политических взглядов. Они примерно таковы:
- Родину – Россию надо любить;
- жизнь тоже надо любить;
- себя любить не надо;
- деньги тоже не надо;
- прошлое – разное, но будущее всегда лучше;
- молодежь прекрасна, она наше будущее, которое всегда лучше;
- добро победит зло (независимо от того, что считается добром и злом).
Ну, и там всяко-разно по мелочам: в основном отношение к культовым фигурам и к сложившейся иерархии на различных тусовках.
Чтобы стать по-настоящему свободным, на это все надо наплевать и заплатить за это соответствующую цену. Без этого никак:
- Россию любить не обязательно, считать ее родиной тоже;
- жизнь любить тоже не обязательно, а вот смерть требует уважительного отношения и осмысления, смысл смерти столь же важен, как смысл жизни, если не важнее: не может быть свободной личности без преодоления тоталитарной деперсонализации смерти;
- себя любить – святое дело, особенно учитывая, что за свободу придется заплатить тем, что любить тебя никто не будет;
- деньги – кто ж не любит?
- прошлое разное, и будущее может быть разным;
- молодежь никакая – на то она и молодежь, что еще никак себя не проявила;
- с добром и злом – к апостолу Павлу, говорившему о навыке их различения как результате развития личности (Евр 5:14), а вот о победе добра он и его Учитель, как мне помнится, ничего не говорили.
И не надо бояться отвечать "да":
- Как! Вы презираете исторический выбор своего народа – тоталитарное общественно-политическое устройство и бессрочную власть нынешней политической элиты? – Да, презираю.
- Значит, вы презираете свой народ? – Да, презираю.
- А может, вы сторонник ограниченной правосубъектности России? – Да, сторонник.
- И вы считаете возможным обращаться к иностранным государствам с призывом оказывать постоянное давление на российскую власть? – Да, считаю возможным.
А пока что русский интеллигент-демократ, принадлежащий к идейному и культурному мейнстриму, это человек, который:
- обвиняет Путина в политических убийствах, требует свободы политзаключенным и всегда готов пожелать Путину насильственной смерти и тюрьмы без суда и следствия. "При мне Путин будет сидеть" – это, с его точки зрения, демократическое предвыборное обещание;
- сетует на то, что различные инстанции отстраняют партии и прочие общественные образования от политической деятельности и выступает за люстрации и поражение в правах сторонников нынешней власти;
- клянет фашизм, национализм, ксенофобию и бешено поддерживал популиста и националиста Навального при его жизни и славит после смерти;
- сетует на отсутствие свободы слова и считает, что расцвету русской культуры в совке содействовала цензура;
- обвиняет власть в имперских притязаниях и вздыхает по Советскому Союзу, полагает, что суверенитет бывших республик ненастоящий и им никогда не стать сильными и самостоятельными государствами. Более всего его раздражает и смешит независимость украинцев, которых он считает несостоявшимися русскими.
В перечислении того, что положено русскому интеллигенту (писателю, мыслителю, журналисту и проч.), надо назвать самое существенное: ему положено любить народ. Даже если интеллигент глумится и кощунствует, не щадя ничего в русской культуре и истории, народ он трогать не должен. Ему следует твердить, что есть Иван Грозный, Николай Кровавый, каратели Суворов и Кутузов, Ермолов и Евдокимов, есть Ленин, Сталин, Дзержинский, Буденный, Ежов, Берия, Андропов, Путин, а отдельно от них – чистый и честный русский народ, русский человек, русский солдат. Он должен повторять, что советское, чекистское, российское, кремлевское – это одно, а вот русское – совсем другое. И почему-то русский интеллигент полагает, что народная поддержка, народное одобрение самого отъявленного злодея оправдывает лихоимца. Как будто народная поддержка способна превратить зло в добро. Потому и называет прогрессивная общественность нынешний режим антинародным и отрицает очевидное, отраженное как в социологических опросах, так и политической практике, – народность нынешней власти.
Никакие выборы не делают власть народной и антинародной, и не определяется это экономическими показателями, уровнем и качеством жизни. Когда я сталкиваюсь с упорными утверждениями, что весь этот ужас кончится с уходом Путина, вспоминаю роман, который рекомендую перечитать всем как образец абсурдистской антиутопической литературы покруче всех западных текстов. Они все были о вымышленных социумах, а "Поднятая целина" о реальности, причем без особых прикрас.
Напомню один эпизод. Монолог Якова Лукича, как власть не давала ему подняться, уже цитировался. Разметнов жалеет маленьких детей, которые поедут в холодные края, потому что их родители хорошо работали. Давыдов убеждает его душераздирающим рассказом, как его мать-проститутку за занавеской трахали клиенты. Логика проста и вовсе не абсурдна, понятна каждому русскому обывателю: мне в детстве было плохо, пусть теперь они помучаются. И под этим лозунгом русская власть подняла миллионы на разорение деревни. А сейчас – на разорение Грузии, Украины, далее везде.
Русской интеллигенции с гораздо большим трудом, чем интеллектуалам в других странах, дается признание очевидного факта: любая оппозиция тоталитаризму, если это не опала, не борьба за системный статус, антинародна. Вилли Брандт воевал против рейха в норвежской армии, Марлен Дитрих пела для американских солдат. Оба были предателями в самом глубоком, антинародном смысле слова. Повторю: если большевики хотели поражения своего правительства – именно правительства, то Ремарк, Томас Манн, Марлен Дитрих хотели поражения не правительства, а немецкого народа. Вилли Брандт, Фриц Бауэр и многие другие воевали против рейха, против народа Германии.
Чтобы избавиться от рудиментов позапрошлого века с его хождением в народ и поисками сермяжной правды, надо понять, что народ и есть та самая масса, о которой писал Ортега-и-Гассет, разъяснивший, что бессмысленно искать социальные критерии принадлежности к ней. Человек массы может обладать любым статусом, главное, чтобы внутренне он идентифицировал себя с нею, стремился принадлежать массе. Или народу – без разницы.
Придыхательное отношение к народу – то же самое, что народное отношение к царю, которого облапошивают плохие бояре. Народ, как и царь, обманут, распропагандирован, зомбирован. И даже всенародная поддержка войны против Украины, ее разрушения, геноцида украинского народа отрицается прогрессивной общественностью, как народом – злонамеренность царя. Русские не осознают масштаба бедствий, которые они принесли украинцам. И шансов на это осознание нет и не будет. Содеянное уже стало позитивной частью русской идентичности, предметом гордости, интегрирующей ценностью, на новоязе – скрепой.
